Вот сколько раз себе говорила - нечего нервничать из-за издательства! Оно тоже человек, оно кушать хочет, ему заработать нужно. Продать как-то кучу опусов, которые понапокупало у бледных юношей со взором горящим... зачем? Когда мне в родимом издательстве говорят, пожимая плечами: "Вот ведь замечательная книжка - а не продаётся никак!" - мне это всегда напоминает девочку, на первую стипендию накупившую маечек-шарфиков-лифчиков-тапочексблёстками, и теперь не знающую, куда это всё сувать. Потому что носить невозможно, полный отстой, а в шкаф складывать - так там уже моли тесно. Не парит моль гордо, а ползает на пузе, едва дыша. Скотина...
Это я всё к чему? Это я к тому, что третьего дня пишут мне из моей детской редакции. Мол, всё замечательно, повесть вашу берём, интересно-здорово-в формат укладывается, уже в план на февраль поставили... только, ради бога, уберите оттуда сигареты! И алкоголь! Мы же издаём для детей, это всё нельзя! Позвольте, в крайнем изумлении пишу я в ответ, я что, сунулась со своей нетленкой не в ту редакцию? Это ведь подростковая, не так ли? А не "от трёх до пяти"? Героям по шестнадцать-семнадцать лет? Вы хотите сказать, что парень на восемнадцатом году жизни не может курить? Не может, гордо ответили мне, если он положительный герой. И, кстати, почему ваша героиня дерётся с соперницей и называет её мразью? Разве может девочка шестнадцати лет так ругаться с другой девушкой? У меня в голове немедленно всплывает блистательная Дина Рубина: "Смотря какая мать... Смотря какому сыну..." Я собираю в кулак всё своё сомнительное воспитание. Кротко пишу в ответ, что да, таки может, а вы не знали? Может ещё и не так, и скорее всего, именно не так, а гораздо круче, но я же понимаю, что дети... Вот именно, что дети, отвечают мне, убирайте грубую лексику. Пусть она кричит, например, "Как ты посмела?!" Тут у меня крыша поползла окончательно. Я честно уселась на попу и попыталась себе вообразить свою, например, племянницу Машку в решительную минуту жизни, когда её несёт со штихелями. Не представлялось. Потому что Мария моя во время не просто драки, а даже обычного выяснения отношений может завернуть ТАКОЕ!.. Боцман с китобоя подойдёт - руку пожмёт! А Машка, между прочим, нормальный деть пятнадцати лет. Умненькая, читать любит, слава богу, не курит, но пробоваланепонравилось, в сомнительных компаниях не бывает, собирается в кулинарное поступать, Вконтакте сидит с утра до ночи, четвёртого парня меняет, потомучтокозёлбесчувственный - в общем, среднестатистический ребёнок. Пишу это всё как можно вежливее редактору. В ответ получаю уже искрящееся нервами - исправляйте, вам говорят, у нас своя цензура, мы не имеем права вставлять в детские тексты сигареты, алкоголь и грубые выражения! Исправляйте как можно скорее, вы у нас в плане! И, кстати, убирайте бабку героини, которая курит и пьёт вино! Неправильно это!
Полдня размышляла. Убеждала себя, что раньше нужно было думать, а не теперь, когда книга выйти должна. Вспоминала, что скоро Новый год, и, знаете ли, подарки на троих детей... где деньги? Чисто профессионально прикидывала, что почистить текст от всего вредоносного можно так, что он не особо пострадает. Можно, конечно. И не пострадает. Но, боже мой, как безумно жаль детей, из которых все кому не лень делают идиотов! Детей, которые нутром чуют любую взрослую фальшь! Которые за версту унюхивают любой воспитательный обман, любую назидательность! Какой болван в Министерстве Просвещения решил, что достаточно будет в детских книгах не упоминать сигареты - и дети перестанут курить! До такого, кажется, даже Советская власть в своё время не додумалась - а уж на что суровая дама была! И у Крапивина, и у замечательной Майи Фроловой все эти сигареты и окурки всплывали время от времени - и слава богу, ничего! И "положительные" герои, ужас сказать, даже напивались! И их потом тошнило! И блевали они от всей широты комсомольской души! Во всей физиологической неприглядности - страницы на полторы! И, думаю, это имело-таки свой воспитательный эффект... А уж взрослые персонажи что творили на страницах этих замечательных книг! И книги эти потому и замечательные, что не прятались от окружающей жизни под столом. Они её описывали. Беспристрастно. Безоценочно - как казалось юным читателям. И даже суровая советская цензура это понимала.
На другой день я честно отписалась редакторам, что не предполагала, что пишу для монастырских воспитанниц викторианской Англии. Но коль уж всё оказалось именно так - у детишек сигареты я отберу. Но бабка-хулиганка останется, чёрт возьми! Она жизнь прожила с этой цигаркой, на восьмом десятке вредные привычки не оставляют. Если нет - забираю текст. Ладно, оставляйте свою бабку, ворчливо ответили мне. Но пусть она хотя бы где-нибудь скажет, что курить вредно! Она говорила, устало подтверждаю я. Не знаю, может быть, неубедительно. Переделывать не буду. И больше для подростковой редакции не пишу.
Через два дня перестала злиться. В конце-то концов, сама виновата - нечего мечтать бабла срубить по-быстрому перед Новым годом... А вчера читаю в журнале интервью Владимира Меньшова. О фильме "Любовь и голуби". Все помнят героя Сергея Юрского - пьяницу дядю Митю, который на протяжении всего кино активно ищет, где бы клюкнуть. И этого-то дядю Митю изо всех сил пыталась зарезать цензура! Вплоть до того, что был выбран второй режиссёр, который правил сценарный текст, убирая сомнительного деревенского алкаша. Что там дядю Митю от полного зарезания спасло - не помню, но появился он перед зрителями почти в первозданном виде. Как в сценарии было. Но можно себе представить, каких нервов это стоило Меньшову! И каким убогим кастратом стал бы замечательный фильм без этого совершенно неположительного, пьющего и врущего персонажа! Господи! Ну почему у нас всегда хотят как лучше, получается как всегда, - и ничему этих людей жизнь не учит?! Кстати, не так давно шла серьёзнейшая дискуссия о папиросе Волка из "Ну, погоди!" и трубке Папы дяди Фёдора. Из мультиков эти ужасные предметы вырезать, слава богу, не стали, - а в книжках уже не рисуют, да! А то мало ли что шестилетний деть себе в голову возьмёт, кошмарную папиросину увидевши?!
Скоро в детской редакции отменят поцелуи для подростков. И девчонки-героини, в борьбе за справедливость вырывая у мрази и сволочи полпричёски, будут жеманно говорить: "ДОрогая, как тебе не стыдно?" Какое счастье, что всё это будет уже без моего участия! И моя братва не будет это читать.